Виктор Тарсенко: Если так пойдёт дальше, через 200 лет нам нечем будет дышать
Год экологии в России и в Крыму прошёл, а проблемы остались. Медленно, но верно усугубляется ситуация с мусором, который уже некуда вывозить. Регион живёт в постоянном дефиците воды и до сих пор непонятно, где её брать. Выкачивание скважин ведёт к засолению почв, что делает их непригодными для сельского хозяйства. Ещё одни тревожный звонок прозвучал в конце августа, когда на севере Крыма выпали химические осадки.
О том, как преодолеть последствия экологического бедствия в Армянске и не допустить повторения этого сценария в будущем, как решить другие проблемы, связанные с загрязнением окружающей среды, ForPost рассказал эколог, президент Крымской академии наук Виктор Тарасенко.
Весь Крым сотрясают новости о ситуации в Армянске. И хотя режим ЧС отменили, вопрос о том, что делать с кислотонакопителем, остался в повестке. Как вы бы на него ответили?
— Сейчас ситуация действительно стабилизировалась: изменились погодные условия, испарительный процесс ослаб. Но вопрос, что делать, чтобы прекратить этот процесс мощного газовыделения кислотных инградиентов, действительно остаётся.
Первоначально обратились к самому обычному методу — решили ослабить концентрацию кислоты, введя в неё щелочные компоненты. Для этого были использованы фосфогипс, который находится там в отвалах в больших количествах, и гашёная известь. Когда щёлочь попадает в кислотную среду, происходит реакция гидролиза, и получаются соли. Таким образом там, куда выходят трубы завода «Титан», удалось добиться снизить кислотность среды и уменьшить испарения — в итоге, вышли на концентрации значительно ниже допустимых.
А сейчас активизировался процесс, связанный со второй трубой. Как оказалось, коммунально-бытовые отходы из Армянска тоже сбрасываются в кислотонакопитель. И соединившись с органикой, кислота дала такие бурные процессы, которые я даже затрудняюсь комментировать. Как бы то ни было, обозначились две точки, где процесс газообразования идёт наиболее интенсивно. Этот процесс осадили и, думаю, теперь также будут мониторить. Но пока не понятно, с какой химической реакцией мы имеем дело в данном случае.
Но это краткосрочные меры. А в длительной перспективе что нужно делать, чтобы подобное не повторилось?
— Мы обсуждали это с учёными из Казани и из МГУ. Они говорят, что есть технологии, позволяющие на уровне капельно-жидкого воздействия на кислотную поверхность провести реакции, которые дают выпадение геля и других осадков. Но это запатентованные дорогостоящие технологии. Поднимать вопрос об их использовании можно будет только в случае, если на уровне правительства РФ признают, что кислотонакопитель представляет большую угрозу для региона и прилегающей территории.
Однако вопрос усложняется ещё и тем, что граница между Россией и Украиной проходит как раз посередине кислотонакопителя. А украинская сторона даже не допускает возможности обсудить эту тему. Облёты совершать нельзя, активно работать нельзя — там же пограничники стоят. Всё это усугубляет проблему.
Специалисты, к которым мы обратились, говорят, что если что-то распылять, то это нужно делать на всю поверхность, а это трудно осуществить в таких условиях, самолёты выпускать опасно.
Кислотные испарения «погасили» фосогипсом, но надолго эффекта не хватит
Конечно, надо благодарить Бога за то, что выпали осадки и похолодало. Но если снова вернутся высокие температуры, я не исключаю, что ситуация может повториться, так как ощелачивание бассейна произвели только в районе выпуска из труб, а акватория огромная. Поэтому успокаиваться нельзя: нужно мониторить, думать о технологиях, которые могли бы решить эту проблему и с нашей стороны, и «заграницей». Нужно эту передышку использовать с умом.
Как вы оцениваете предложение о закачке в кислотонакопитель воды из Каркинитского залива?
— Это слишком дорогостоящая, сложная и длительная затея. И с другой стороны, нужна пресная вода — а там морская вода. Я считаю, что нужно думать о том, как больше не сбрасывать туда серную кислоту, приступить к конверсии этого химпредприятия, начинать ориентироваться на какие-то другие высокие технологии.
Серно-кислотное производство, особенно, когда сбрасывается серная кислота, уже не используется нигде в мире! А у нас по старинке — пожалуйста. Но ведь когда-то надо от этой варварской технологии избавляться! Она же, в конечном итоге, поразила весь северный Крым. Всё, что мы изучали с геологами и химиками, показало, что и в почве, и в растительности, и в производимом там зерне, корнеплодах — всюду повышенное содержание свинца, кадмия и так далее. Люди там болеют, там более высокие статистические показатели самых различных заболеваний — от сердечно-сосудистых и желудочно-кишечных до онкологии.
Катализатором чрезвычайной ситуации на севере Крыма стала проблема с водой. Её на полуострове не хватает, это всем известно, но насколько это критично?
— Водная обстановка в Крыму такова, что мы ни в коем случае не можем 20 миллионов кубов воды расходовать для химпроизводства. А ведь именно столько «Крымский титан» использовал ежегодно. Они только из своих трёх скважин ежесуточно берут 40 тысяч кубов — это очень много. Идёт подсос солёной воды, засоление почв.
Радикальное решение — это дать воду в Северо-Крымский канал. Завод ведь неспроста построили возле этого источника воды.
Но всё равно продолжать эти игры, мне кажется, очень опасно. Поэтому надо ставить стратегическую задачу — менять направление развития региона.
Если уж говорим о стратегиях — как с водой проблему решать? Предлагаются разные варианты — опреснение, водовод с Кубани. На ваш взгляд, как лучше поступить?
— Что касается водоводов с Кубани, из Дона — да, обсуждали — мол, если из Днепра в своё время привели воду, почему из Дона нельзя взять два миллиарда кубов? Тут всего-то 500 километров. Но знаете, год на год не приходится, и пресной водой дорожит каждый. Кубань тоже ни в какую: у них свои виноградники, сады, им надо обеспечить свою курортную зону. Поэтому находить нужно свои, крымские альтернативы и использовать местные источники.
Республика тоже рождает свою воду — около 500-800 миллионов кубометров в год. Но мы её загрязняем, расточительно к ней относимся и относились — потому что у нас было три миллиарда кубов, которые приходили к нам по Днепру. Так дальше нельзя жить, нужно вводить интегрированное управление водными ресурсами и сделать всё, чтобы каждая капля воды, каждый водозабор были изучены, была известная динамика водообразования, движения подземных вод.
Мы должны понимать, сколько мы можем собрать воды в наших 23 существующих водохранилищах, какие у нас есть запасы в разведанных подземных месторождениях вод. И надо не только забирать для курортных и сельскохозяйственных нужд, но и оставлять для экосистемы, потому что там живут «братья наши меньшие», которые способствуют улучшению качества воды.
Если Крым научится очищать и повторно использовать воду, то ему может хватить и своих ресурсов
У нас нет больших рек, только малые, но тем не менее нужно применять территориально-бассейновый подход, разделять на территории. Например, юго-западный Крым — это Кача, Бельбек, западный Булганак, Альма и так далее. Но каждая река сама по себе индивидуальна, и нужно знать, как она себя ведёт на водозаборах, в предгорной части, в степной части, каков водный баланс в течение года, какие расходы получаются, что нужно сделать, чтобы продлить процесс стока, а не сбрасывать воду в море. Нужно залесение, террасирование, залужение — и так далее. Нужны социальные программы бережного отношения к воде со стороны населения, нужно создавать зоны санитарной охраны вокруг рек, выносить грязные предприятия из водоохранной зоны.
Но для этого нужна и законодательная база, и нормирование деятельности, и компенсации населению за недополученную прибыль. Всё нужно продумать до мелочей — тогда мы будем знать, сколько у нас добра и как им бережно распорядиться.
То есть если грамотно распределить ресурс, получается, мы можем сами себя водой обеспечить?
— В целом горный, предгорный, южный Крым мы обеспечим своей водой без всякого сомнения. А вот центральный и степной Крым – особенно зона, с который мы начали разговор, — там, конечно, большой дефицит воды. Сегодня уже есть сёла, которые живут на привозной воде, есть засоление вод, есть неуправляемое водопользование, когда люди бурят скважины втихаря, забирают воду — и запарывают свои же водоносные горизонты.Это провоцирует очень серьёзные процессы — карбонатизацию, огипсование почв.
Если раньше в Крыму орошали 430 тысяч гектаров земли с помощью днепровской воды, то сегодня только 13-14 тысяч гектаров. Это несравнимо. Но лучшая вода — своя, родная, — должна идти на нужды населения, как это делается во всём мире. А вот уже ту, которая сбрасывается в ландшафт, нужно брать и использовать вторично. У нас только в Симферополе около 45 миллионов кубометров сточных вод сбрасывается ежегодно, всего по республике около 150 миллионов кубометров.
Мы могли бы это накапливать — но для этого нужны большие резервуары, нужно менять технологии полива, возможно, использовать инфраструктуру, оставшуюся от Северо-Крымского канала. Использовать новые технологии — тот же режим капельного орошения. Ну и не пять-семь раз поливать, а два или три раза, переходить на более засухоустойчивые культуры. Может, делать упор не на зерно, а на сады и эфиромасличные культуры, на виноградники, чтобы экономика не упала, а развивалась с учётом взаимозамены.
Нужно учиться очищать сточные воды и опреснять морскую воду. Определённых успехов в этом вопросе уже добились в Саудовской Аравии, в Италии, Испании. Там тоже не всё безоблачно, потому что это требует больших денег, но технологии есть. И сегодня наши учёные тоже работают над ними. Сегодня мы готовим презентации о том, как использовать вторичную воду, как опреснять морскую воду, как использовать резервы в «ловушках», которые сейчас есть вдоль Северо-Крымского канала. Мыслей и задумок много — нужно обсуждать программы и искать ресурсы.
Проблемы с водой начинали обсуждать ещё в 2014 году. То же самое с мусором, с полигонами. Уже 2018-й — и до сих пор обсуждают. Идеи есть — решений нет. Сколько ещё времени в запасе у крымской природы, пока думают и решают?
— Решение водной проблемы у нас в приоритете — сейчас это более серьёзная проблема, чем мусор. Когда курортный Крым ежегодно обрастает миллионами кубов отходов, это тоже плохо, безусловно, но обеспечить регион водой — это жизненно важно.
Что касается мусора, в этом вопросе ощущается какая-то нерасторопность, а может даже нежелание решать проблему, особенно на уровне муниципалитетов. Вероятно, там уже есть привычные схемы, алгоритмы — когда деньги вроде выделяются на решение проблемы, но то техники недостаточно, то тарифы не взимаются.
Жёстко реагировать нужно не только на свалки, но и на тех, кто их создаёт
Ещё одна большая проблема для Крыма — элементарная жадность. Люди не хотят платить за вывоз мусора и везут его в лесопосадки. Сегодня в республике огромное количество таких несанкционированных свалок, которые представляют угрозу. Здесь нужна более жёсткая позиция и контролирующих органов, и санитарных органов, и руководства Республики Крым — мы же курортный регион, а довели себя до такого состояния! Есть утверждённая программа по обращению с отходами — только пока что реальных претендентов на то, чтобы заниматься этими вопросами, нет.
И денег у государства на всё не хватает, хотя мусорную проблему надо бы решать наравне с водной — и в самое ближайшее время. Но подойти к решению с толком — разработать метод по сортировке и переработки отходов. Переработка органики, к примеру, может давать газ и электричество. Но это только то, что касается коммунальных отходов, — а у нас ещё огромное количество строительных отходов, отходов сельского хозяйства, миллионы тонн промышленных отходов. Взять хоть тот же Камыш-Бурунский комбинат, где железистые шламы представляют реальную угрозу Керченскому проливу, если, не дай Бог, они пойдут в море — а ведь перемычку эту сегодня перерабатывают, добывают из неё песок.
Как уделить время сразу всем проблемам, если ни одна из них ждать не будет?
— Мы сегодня предлагаем комплексную программу «Региональный экономический кластер «Крымэкотехпром», ядрами которого будут шесть экотехнопарков на уровне государственно-частного партнёрства, где государство отвечает за идеологию, а предприниматели занимаются производственной базой. Таким образом нам нужно сформулировать некую инновационную стратегию, предполагающую комплексное использование всех отходов и получение товарной продукции, которая имеет реальную рыночную цену — те же стройматериалы, биогаз, компост и так далее.
Одновременно с этим нужно работать и с населением — люди всегда боятся перемен и не хотят менять устоявшийся порядок вещей. Но если мы не будем работать в этом направлении — просто антисанитарией уже не отделаемся.
А как работать с населением?
— Нужно до них донести, что, ничего не меняя, в один прекрасный день мы просто задохнёмся под этой грязью. К нам никто не поедет, мы не сможем ничего развивать. Задача властей — внедрять высокотехнологичные экологические производства. Задача простого человека — быть человеком XXI века, гражданином, и грамотно относиться к окружающей среде.
Сейчас невозможно оставаться необразованным — есть и телевидение, и Интернет, всевозможные круглые столы. Где-то, может, стоит и надавить рублём, если не понимают. Ведь сколько бы мы свалок по линии ОНФ не убрали в Бахчисарайском районе, — они через неделю снова там появляются. Сами люди вываливают всё это, потому что им так удобно, они так привыкли. Хотя рядом находится водохранилище. Так что только «кнутом и пряником» — другого не дано.
По данным Всемирного фонда дикой природы России, с 1 августа 2018 года человечество «исчерпало запас земных ресурсов и теперь живёт в долг у планеты». Что это значит?
— Ну, надо же людей как-то встряхнуть. Все всемирные экологические саммиты — в Рио-де-Жанейро в 1992 году, в Йоханнесбурге в 2002 году, в Манчестере, в Москве, в знаменитом Римском клубе, в Токио — всегда начинаются с заявлений в духе «Ещё 10 лет и всё, конец!». Но, оказывается, что живём! Хотя я сейчас немного по-барски пренебрежительно рассуждаю. В общем, смысл таких заявлений в том, чтобы мобилизовывать людей.
У крымской природы пока хватает терпения переносить издевательства людей
Так, проблему Антарктиды начали решать только после того, как участники экологической организации «Гринпис», которая известна своими радикальными акциями, начали привязывать себя к судам. Точно также начали понемногу освобождать и Арктику, и другие острова — а то ведь там всё было завалено отходами из разных сфер производства!
То есть такие радикальные заявления в экологии нужны?
— Конечно. Потому что, по-барски почёсывая животик, говорить, что всё у нас хорошо, всё мы переживём, неправильно. Надо, действительно, заниматься многими проблемами очень серьёзно.
Я всю жизнь писал книгу об устойчивом эколого-социально-экономическом развитии. Эта книга называется «Крым в параметрах устойчивого развития». В ней объясняется, какие экономические, экологические, социальные и институциональные критерии могут работать вместе, чтобы коэффициент устойчивого развития был наиболее высоким. Идеальный коэффициент — единица. 0,7-0,8 — это наивысочайшее пока что достижение, когда учтено абсолютно всё. Неустойчивый коэффициент — 0,5. Мы сейчас живём где-то на уровне коэффициента 0,4-0,5, а слаборазвитые страны — ещё ниже, на уровне 0,1-0,2.
А кто из стран живёт на уровне коэффициента 0,7-0,8?
— Швеция, Норвегия, Австралия. Тот же Сингапур, который когда-то был завален мусором, сегодня процветает. Поэтому должны быть встряски в виде таких заявлений — о том, что нам всем капут! — с одной стороны, а с другой — понимание, что если мы будем хозяйничать так, как сейчас, то может не через 50-100 лет, но через 200-300 действительно нечем будет дышать и нечего будет пить.
Беседовала Наталия Назарук
Фото автора, yugopolis.ru
