Отрывок из повести Андрея Паршинцева «Врачеватели»
Посмотрев в последний раз на море, братья повернули на северо-запад. Опустившись к перевалу, они еще раз посмотрели на уходящую круто вниз, в темное ущелье, дорогу. Уже вечерело, и идти куда-либо было опрометчиво, тем более что стал накрапывать мелкий дождь.
Остановившись в начале спуска, братья решили заночевать тут же, в надежде, что люди, звавшие их, может быть и найдут их здесь.
Разлапистые сосны приютили братьев и кое-как спасли от мелкого, моросящего дождя. Прижавшись друг к другу спинами, братья умиротворенно уснули.
Мощный рев оленя, раздавшийся под утро, разбудил братьев. Внезапно проснувшись, в свете вышедшей Луны, увидели они огромного оленя, ревущего и бьющего копытом, глядя на них. Непуганый зверь был недоволен присутствием людей в своей вотчине и трубным голосом, казалось, пытался выдворить их со своей территории, доставшейся ему по праву самого сильного здесь.
Неожиданно приподнявшиеся по пояс, два тела, озадачили и немного напугали оленя и, недовольно фыркая, он, казалось, не знал, как поступить дальше. Раздавшийся в ближайшей балке рев другого оленя помог ему принять окончательное решение. Мотнув головой и словно говоря: — «Я с вами еще разберусь, да вот, дела отвлекают!», — олень стал спускаться к покрытой густым лесом, балке.
Олени! Брачный сезон! – с полусна констатировал Козьма, и снова лег в уже прогретую телом, осеннюю траву. Глядя на брата, и Дамиан улегся рядом и мгновенно заснул.
Окончательно проснувшись в утренние сумерки, братья увидели странную картину: — Схватившись в смертельной схватке, два оленя, как будто, зацепившись огромными ветвистыми рогами, пытались вытолкнуть друг друга с небольшой поляны, находящейся ниже их ночлега. Пасущиеся здесь же, самки с телятами, вдруг встрепенулись, почувствовав что-то недоброе. Усиленно прядя ушами, они озирались по сторонам, пока вдруг не увидели двух волков, подошедших к месту схватки.
Услышав страшный волчий запах, вся гаремная команда, состоящая из нескольких самок с телятами, решила покинуть место будущей трагедии.
Самцы, уже почуявшие запах своих извечных врагов, тоже было, попытались разойтись, но не тут-то было! Сцепленные своими разветвленными рогами, они, как не пытались, еще больше запутывались ими.
Волки, подошедшие к одному из оленей, казалось, поняли их проблемы, и не торопясь, высматривали, как лучше приступить к своей, можно сказать, законной добыче.
Пребывающие ранее в забытье от своих турнирных проблем, олени, внезапно почувствовав опасность, предались самому страшному в этом случае — панике. Она подтолкнула их на то, что соперники еще больше запутались в собственных рогах и уже не могли не то, что разбежаться, но и оказать какое-то сопротивление волкам.
Не спеша подойдя к дергающимся животным, один из волков, внезапно вскочил на заднюю ягодицу одного из оленей.
Не то от боли, не то от обреченности, олень встал в ступор и как не пытался его противник освободиться от рогов своего врага, тот стоял, как каменный. Мотнув головой еще раз, второй олень не удержался и упал на спину, увлекая за собой своего соперника. Бежать было некуда. Сцепившись огромными рогами, оба самца упавшие на пожелтевшую траву, уже не представляли никакой опасности стоящим рядом волкам.
Спокойно, словно обыденно, второй волк подошел к упавшим оленям и. внезапно прыгнув, перекусил горло тому оленю, с которого начал первый волк. Забившая из аорты кровь, словно разгорячила волков, и они стали рвать еще живое, бьющееся в конвульсиях, тело.
Второй олень, сцепившийся рогами со своим бывшим врагом, попытался снова освободиться. Дернувшись несколько раз, он вдруг внезапно затих.
Словно оцепенев, глядя на эту трагедию, братья переглянулись.
— Может быть это знак Риму? – вопросил Дамиан.
— Может быть! – ответил Козьма.
— Но кто же тогда волки?
— Мало ли волков вокруг Рима? В самом Риме их столько, что посчитать невозможно!
— И все же, придет волк извне!
— Вряд ли, брат! Волки с оленями живут вместе, в одном лесу, значит, и враг их будет местный. Одно могу сказать: — Умер наш Император, а кто за ним придет, аки волк будет, и не хотелось бы мне быть таким оленем! – прокомментировал Козьма, глядя, как волки перегрызли горло второму оленю и начали слизывать кровь, струящуюся из аорты.
Внезапно, словно по мановению какой-то силы, волки отскочили от своей законной добычи, и на поляну вылез большой бурый медведь.
Огрызаясь и почти завывая, волки попробовали, было оттащить одного из оленей подальше от места трагедии. Но тщетно! Рога, зацепившие обоих оленей, не давали им ни одного шанса.
Подойдя к оленям, медведь первым делом сшиб с головы одного из них, рога. Вместе с рогами, открылась и черепная коробка. С удовольствием заурчав, медведь стал слизывать мозги оленя, растекшиеся по разбитому черепу. Закончив с одним оленем, и словно войдя во вкус, медведь приступил ко второй голове. Размахнувшись, он ударил по рогам оленя, но те, казалось, были приклеены! Он ударил во второй раз, и только голова дернулась у оленя. Разозлившись, медведь стал мутузить по рогам и, получив травму, еще более разозлился.
Волки этого терпеть уже не могли и кинулись на медведя с двух сторон.
В досаде от того, что не получается добраться до вкусной начинки головы и получив укус от одного из волков, мишка разозлился еще больше и, извернувшись, подцепил своим страшным когтем одного из волков. Словно ножом охотника пропорол брюхо волка он своим когтем.
Завизжав, волк упал в траву и, подвывая, стал лизать свои вывалившиеся из пуза, внутренности.
Сев между головами оленей, медведь чувствовал себя хозяином положения и оставшийся волк, видя то, что стало с его собратом, сел на корточки и завыл.
Не обращая внимания на завывания, медведь вновь попытался забраться в голову второго оленя. Именно здесь он потерял бдительность и получил первую стрелу за загривок. В каком-то порыве, он постарался просто отмахнуться от нее, как от надоедливой мухи. Вторая стрела ударила в горло, и медведь, пытаясь вытащить ее лапой, уже заревел по серьезному.
Второй волк, словно поняв, в чем дело, растворился в кустарнике. А в медведя летели все новые стрелы, одна из которых, попав в ухо, наконец, уложила косматого.
Выпрыгнув из кустов, на поляну повалили люди в звериных шкурах и, громко крича, стали бить по черепу поваленного зверя. Вглядываясь во все это, Козьма с Дамианом были поражены финалом захватывающе-страшной, кровавой истории.
Они уже собирались, было крикнуть о своем присутствии, но что-то их остановило в этом желании.
Наконец-то разбив голову медведю бронзовой секирой, каждый из охотников старался добраться до его мозга, чтобы попробовать, или хоть прикоснуться к нему.
Передернувшись, не то от холода, не то от омерзения, Дамиан сказал брату:
— Я бы не хотел, чтобы за моим мозгом так охотились! Ведь ясно, что они уважают медведя, как силу! А нас пригласили сюда, как силу, чтобы помочь кому-то из этих варваров. Ну и что, мы поможем, а потом нас сожрут, как силу врачевания?
Упав на колени и обернув свой взор к небу, Дамиан перекрестился:
— Господи! Сохрани нас от таких понятий врачевания!
— Встань! — попросил Козьма. – В Партенос мы не пойдем, но и здесь ничего хорошего! Подождем ухода этих охотников, и пойдем по этому плато. Я вижу, что здесь пасли овец. Может быть, с пастухами мы найдем общий язык?
— Да, брат! Пойдем по плато горы, но теперь, наверное, уже поздно и все пастухи спустились вниз?
— Это все лучше, чем в руки таких охотников! Здесь дикие люди, а если мы еще встретим пастуха, то он, наверное, расскажет, чьих овец он пасет!
Поднявшись на очередную гору, братья не стали долго ждать и вдруг, у одного из больших камней, увидели стадо овец. Обрадовавшись увиденному, они поспешили в ту сторону. Но по мере приближения к этому стаду, оно, почему, то отделялось ровно на такое, же расстояние от путников. Остановившись в недоумении, братья посмотрели сначала друг на друга, а потом снова на отару.
— Какие-то странные овцы! – сказал Козьма. – И пастухов возле них не видно!
— Может быть, это наш бывший собеседник морок напускает? – предположил Дамиан. — Давай, брат, разделимся и подойдем с двух сторон к этому загадочному стаду!
— Если это на самом деле морок, то может быть, для того он и наведен, чтобы разделить нас и отделить друг от друга? Не стоит, брат, поддаваться на эти уловки! Как только мы разделимся, сразу же может возникнуть туман, и тогда мы вообще потеряем друг друга в этих горах! А нашему врагу только того и надо! Сломить нас вместе ему не удалось, и поэтому он будет пытаться сделать это по отдельности!
И как только Козьма произнес эти слова, вся овечья отара мгновенно растаяла, словно туман при порыве ветра. И только отдаленный громовой раскат, раздавшись вслед за этим исчезновением, словно подтвердил слова Козьмы.
